— Предскажи мне судьбу! — попросил Григорий. Старик отвечал уклончиво, что нынче пасмурная погода, а если он не может сличить карту со звездным небом, то ему трудно колдовать.
Двигались по кремнистым распадкам, галечным осыпям, переезжали большие реки. Караван вел опытный караван-баши Юсуф-ага. Он был стар, и лицо его задубело от ветров разных стран.
Караван-баши пользуются всюду уважением, с них не берут на торгах налогов, их принимают воеводы и военачальники, чтобы поговорить, выведать, а что делается в той или иной стране? Где есть много серебра, жемчугов, мехов, золота?
Караван пришел к великому Байкальскому морю. Сколько ни вглядывался Григорий в его противоположный берег, разглядеть ничего не мог, тучи, клубившиеся в небесах вдали, сливались с байкальскими волнами. Старые купцы и бывалые казаки сказали, что следует испить байкальской воды на счастье. Испили, водица оказалась ледяной.
В одном из малых острожков Сапар-Дурды-Арчманли-Хабдратани сказал, что ехать дальше не велят звезды. Казаки-тобольчане посмеялись над ним. Но Сапар-Дурды-Арчманли-Хабдратани сказал, что он останется в острожке, ждать попутчиков, чтобы вернуться в Томский, а потом и к себе на родину. Со звездами шутки плохи.
Караван переправился через несколько больших и малых рек, и пришлось пробираться по узким тропам над пропастями, развьючив верблюдов и лошадей, перетаскивая тюки волоком. Камень, задетый ногой, срывался в пропасть, увлекая за собой лавину камней, и грохот гремел в ущелье, и эхо разносило его далеко-далеко.
Вдруг шедший впереди Юсуф-Ага согнулся, словно у него заболел живот, и рухнул в пропасть. Стрелы летели словно с небес. Григорий выхватил из-за пазухи обрезанную рушницу, которую привык брать в походы, но выстрелить не успел. Петля аркана обвила его, прижав руки к бокам. За первым арканом прилетел второй, туже затягивались петли.
И Бадубайка, и казаки, и купцы все свалились в пропасть, кто сшибленный с тропы тяжелым камнем, кто — пронзенный стрелой. Только Григорий был жив, хотя и связан.
Странные низкорослые круглолицые мужики в меховых шапках и кожаных штанах пленили его. Одни спереди тянули за арканы, другие сзади подталкивали копьями.
За уступом тропа вывела к широкой каменистой площадке, на которой горели костры. И теперь Григорий разглядел, что его окружили женщины. Они говорили на непонятном языке.
Одна из них сняла шапку и, смеясь, отерла с лица Григория холодный пот. И он увидел, что эта женщина, хотя и узкоглаза, но миловидна.
— А ну развяжите меня, не то я вам покажу кузькину мать! — свирепо вскричал он. В это время кто-то ударил его сзади дубиной по ногам, и Плещеев упал. Второй удар обрушился на голову.
Очнулся Григорий в пещере. Здесь были разостланы шкуры, на стене пылали факелы, возились у входа собаки, огромные и лохматые. «Чисто — телята» — подумалось Григорию. Он недоумевал: «А где же у них мужики? Все на охоте, что ли?»
— Где у вас мужики, ведьмы с Лысой горы! — заорал он, уверенный, что его все равно здесь никто не понимает.
— У нас нет здесь мужчин, — сказала ему рыжеватая, но тоже узкоглазая женщина. — И тебе еще повезло, что тут есть я, ведь только я и могу говорить по-русски, остальные не говорят и не понимают. А я долго была холопкой у одного уруса, я могу говорить и понимать. Зовут меня Хайрюза.
— Но куда же девались ваши мужчины?
— Никуда не девались. Их здесь никогда не было. Здесь живут женщины, правит которыми мудрая Дарон-Царан. Все мы ушли от мужчин, от их притеснений и их презрительного отношения к нам. А некоторые девушки наши родились уже здесь. Это очень уединенное место, здесь почти никого не бывает.
— Но если у вас нет мужчин, от кого же родились те девушки, которых ты упомянула?
Хайрюза потупилась. Долго молчала. Потом сказала:
— Поздней осенью Дарон-Царан назначает время похода. И тогда мы идем на охоту к острожкам, к охотничьим зимовьям. И отлавливаем одного или двух мужчин. Мы беседуем с пленниками. А потом убиваем их. — Хайрюза еще помолчала и добавила: — Зимние дети бывают крепкими, выносливыми. Девочек мы растим и холим, а мальчиков сбрасываем в пропасть сразу же после их рождения. Так приказывает мудрая и великая Дарон-Царан… Тебя Дарон-Царан велела пока оставить в живых, но очень скоро ты будешь убит.
— А разве тебе не будет жалко меня, Хайрюза?
Она вздохнула:
— Не знаю. Может быть. Но таков закон. Мужчины грязные, они не любят работать по хозяйству, они не носят грузы, женщины всё делают за них, а мужчины пользуются плодами их труда, да еще и бьют их и бранят. Зачем нам это? Мы сами можем шить, ткать, варить, но мы можем и охотиться, причем ничуть не хуже мужчин, и рыбу ловим не хуже, а уж брать орех, ягоды, копать коренья, так лучше нас мастериц на это дело и не бывает.
Хайрюза посмотрела в сторону дальних гор:
— Сейчас наши женщины собираются идти к Горящей горе, туда они направятся с кожаными мешками. Они наберут в мешки горючей смолы и горючего камня. Мы готовим это на зиму. Мне велено тебя стеречь.
Если ты надеешься сбежать, то совершенно напрасно. Тут у нас своры свирепых собак, я метко стреляю из лука. Да не зная троп, отсюда никому не выбраться. Посмотри на нашу правительницу. Если ты попытаешься сбежать, тебя изловят и зажарят живьем.
Григорий с любопытсвом глядел на Дарон-Царан. Ей уж лет за полста, у нее осталось два зуба, и оба — черные. Но держалась она важно, брови были сурово сдвинуты. На опояске халата — меч в позолоченных ножнах. На груди маленький круглый панцирь, тоже сверкающий позолотой.
Когда женщины, во главе с Дарон-Царан, отправились за топливом к Горящей горе, Григорий стал напрягать мускулы, чтобы опутавшие его веревки хоть немного ослабли.
— Хайрюза! — обратился он к молодой женщине, оставшейся сторожить его. — Я не привык бездельничать. Давай-ка я помогу тебе по хозяйству. Ты же добрая, мне об этом сказали твои огненные волосы и твой тонкий стан, похожий на ствол березки. Ты же видишь, что я рогом — козел, а родом — осел, если короче — то не из простых свиней. Развяжи мне руки!
— Нет, — сказала Хайрюза, — мы общаемся только со связанными мужчинами. Мы им не доверяем. И последние свои часы на этом свете ты проживешь со связанными руками и ногами. Возвратится Дарон-Царан. Побеседует с тобой, а потом, может, ты проживешь еще день или два, как прикажет правительница.
— Плевать я хотел на эту старую ведьму! Я не стану беседовать с ней даже если она меня осыплет золотом! — рассердился Григорий.
— Тогда тебя просто сбросят в пропасть, туда, где коршуны уже выклевывают глаза твоим спутникам.
